Дочки принца были очень красивы, все разные, по-своему необычные, но при этом они оставались женщинами.
Доспехи должны были сохранить их красоту. А зачем же еще доспехи женщинам?
Воительниц не бывает, все это детские сказки. Мужчина всегда сильнее женщины, какой бы мужественной он ни была. Мэллорн вспомнил, как в юности у них в рыбацкой деревне проводились зрелищные бои для народа, участвовали все, кто хотел. Одна баба, полная, с мускулистыми руками, с черными волосками над верхней губой вызвала своего мужа – худого мужичка, конюха, уж чем-то он провинился перед ней, думала, проучит его, или еще что.
Толпа бесновалась и кричала, жаждала крови и зрелищ. Но никакого зрелища не случилось. Мужичок испуганно трусился возле разъяренной скачущей женщины и в один момент с размаху угодил ей кулаком в нос. Баба так и рухнула, вопя от боли на землю, содрогаясь всей грузной тушей.
Не бывает женщин воинов… Ну не бывает… Слухи все это. А исключений – сплошные единицы, коих по пальцам пересчитать можно.
Мэллорн разложил приготовленное с вечера снаряжение для дочерей принца и нахмурился. Для одной из сестер полагались лишь два остро заточенных кинжала в легких кожаных ножнах на поясе, который можно легко спрятать под одеждой, и шесть ядов в крохотных пробирках на кожаном ремешке.
Вторая сестра, видимо, это Скатти, постоянно носящаяся с деревянными мечами на тренировку – боевая дама – стальные доспехи, шлем, двуручный меч – комплект весьма тяжелый для обычной женщины.
Третий комплект совсем ввел кузнеца в ступор… У него возникла мысль, что они собираются путешествовать в совсем разные уголки света.
Кинжалы – явно для юга; сталь – всегда для севера; а этот, по ходу, – лес?
Мэллорн бережно протер рукоять длинной сабли и убрал ее в простые ножны, что носят городские стражники Айдар. Сабля, кожаные поножи на заклепках, наручи, что-то вроде жесткого корсета из той же коричневой кожи, легчайшая серебристая кольчужка – все очень легкое, но прочное, созданное, словно, для лучников или лесных всадников. Оружейник огляделся и добавил к комплекту заранее подготовленный длинный лук из черного дерева, что произрастает только на берегах моря и около сотни тонких стрел. Тут он охнул и понял, что забыл еще два удлиненных кинжала на пояс.
«Теперь точно все. Вроде ничего не забыл, а то было бы неприятно так оплошать перед любезным принцем, который оказался так учтив и добр ко мне. Странно все это», – думал Мэллорн, протирая руки чумазой тряпкой.
«Если женщин отправляют воевать, то значит и конец мира не далек».
– Доброе утро, Мэллорн. – прервал размышления кузнеца серьезный, чуть хриплый женский голос.
В дверях его деревянной лачужки, что стоит на песчаном берегу, нарисовалась высокая девушка с темными прямыми длинными волосами и глазами, что снег на заснеженных вершинах гор. Он прежде никогда не видел третью незаконнорожденную дочь Агвареса, и она поразила его совершенным отсутствием какого-либо сходства с отцом.
На ней были штаны из темной оленьей кожи, тонкие, изящной выделки, совсем по фигуре и такая же кожаная рубашка на шнуровке спереди.
«Типичный наряд всадницы в северных землях» – подумал кузнец. Сабля и лук, вероятно, ее стезя… Хотя почему сабля, а не меч? Странно, странно все это…». Он вдругзастеснялся, смущаясь под пристальным взглядом девушки, опустил глаза и принялся складывать снаряжение в походный мешок.
– Нет, подождите! – окликнула его девушка и вдруг засмеялась. – Не нужно. Я одену все прямо сейчас и здесь. Помогите лучше мне одеться. – старик закивал и поднял взор на девушку. Она показалась ему странной для айдарки. – Вы не похожи на южанку, госпожа. Ваша мать, наверное, была нездешней. И красивой, – поспешно добавил он совершенно честно, застегивая поножи на ее ноге. – Возможно, – отозвалась девушка, разглядывая набор ядов на ремешке. – Меня зовут Раннвейг. Во мне и правда есть северные крови… Очень красиво, – она кивнула на длинный лук. Старик обрадовался. – Это для вас. Принц настоял именно на луке и сабле, хотя я бы выбрал бы меч, но… кто я такой, чтобы давать свои указания… И тот колчан со стрелами – тоже ваш. Будьте осторожны: они смазаны смертельным ядом. Хотя, чего вам бояться. Вас достаточно хорошо обучали в детстве и юности.
«Достаточно…»
Он закончил работу, и доспехи оказались Раннвейг впору, однако он заметил легкую печаль на ее бледном лице, и захотел приободрить девушку. Открыв ящичек стола, он достал еще один ремешок с пробирками ядов зеленого цвета.
– Возьмите. Это подарок принца для вас. Не говорите о нем никому и не показываете Это не для любопытных глаз, потому что в некоторых землях вас могут убить на месте, если заметят свечение этого яда. Не знаю, куда вы держите путь, но явно не к радушной дальней родне. Не мое это дело, ох, не мое это дело…
Этот яд содержит в себе слюну дракона и сок травы, что растет только в глубоких пещерах Земель Призраков, что в Красных Пустошах. Агварес очень берег этот яд, но я есйчас понимаю, для кого.
Девушки не могут сражаться, как мужчины, но у них есть другое оружие. Одна пробирка на стакан вина – и ваш злейший враг сваливается в кровать с ужасной болезнью, от которой нет лекарства. Три дня его мутит, идет кровь изо рта и носа, внутренности будто разъедает огонь… а потом он будто сгорает заживо изнутри… Если же это применить к животному, то его внутренности вспыхнут за считанные минуты, а смерть настигнет его в течении часа…
Но, Раннвейг, запомните, это только для ваших судьбоносных врагов.
Не стоит разбрасываться этим ценным ядом попусту.
Девушка заметно посветлела в лице и приняла подарок, молча, обняв старика за плечи.
Они вышли на утреннее зарождающееся солнце, и кузнец вывел ей коня, приготовленного Агваресом заранее.
Это была красная, багровая заря, спокойная, будто затаившийся тигр в кустах. Тихое море, будто не колыхалось под дуновением теплого ветра. Старик посматривал на Раннвейг и старался угадать по ее лицу, куда она поедет. Но льдистые глаза девушки не выражали никаких эмоций.
Крупный вороной блестящий конь с мускулистыми ногами рьяно бил копытом песок и вскидывал гривой. Увидев людей, он захрипел, потом заржал и принялся трясти головой вверх-вниз. Мэллорн с опаской подошел к нему и ухватил поводья.
– Сильный конь, боевой, хоть еще и совсем молодой. Несколько раз участвовал в сражениях и походах, что взыграло его молодую кровь! Посмотри, какой высокий, словно черная скала! Главное, не показывай страх, доверься коню, его настроению. Сложный у него характер, но любил его Бронзовый Лис за что-то уж очень… Давай не бойся, садись, Раннвейг. Возьми лук и саблю, кинжалы не забудь! А то мне потом знатно выскажут, если ты что-то забудешь! Эх, молодые такие беспечные…
Конь одним глазом недовольно покосился на подошедшую девушку, но послушно склонил морду под ее чуть дрогнувшей рукой. Раннвейг вроде казалась уверенной, но щеки ее запылали румянцем; она словно хотела подчинить коня своей воле, настроить его на свою волну, и у нее даже получилось, хоть и не сразу.
Конь попытался куснуть ее за нос. Ее крепкая ладонь заскользила по морде черныша, и конь покорно склонил голову, все еще возбужденно размахивая хвостом. Она легко взмахнула на широкую спину животного, закинула лук назад, надела пояс с кинжалами, и, прикрыв глаза, вдохнула прохладный утренний бриз.
Она казалась старику странной, не такой как все айдар. Внутренне чувство интуиции подсказывало ему, что этот день будет решающим в неких грядущих событиях, которые скажутся на каждом жителе Киритайна, но как примерный и послушный гражданин, он отмахнулся от этих глупых мыслей, боясь гнева господ.
Раннвейг так мало говорила, спрашивала, будто знала все наперед. «Айдарские женщины болтливы и любвеобильны, как вечно пылающий, непостоянный огонь. А эта – холодный лед, хоть и жаждущий того же пылкого огня, который растопит ее замороженное сердце. Вон, как она нежно гладила строптивого воронка.
Что ж, пусть у нее все будет хорошо».
– Спасибо, Мэллорн! – махнула ему рукой Раннвейг, и, развернув коня на север, поскакала галопом. – Увидимся еще…
– Да будет на то решение милостивых богов, – тихо произнес оружейник, наблюдая, как песок вздымается под копытами и поднимается вверх, заслоняя силуэт лошади и всадницы.
************************************************************
День разгорался все ярче, обнажая непривыкшему глазу выжженную пустыню, режущую глаз своей бесконечностью. Я всегда нелегко переносила жару, но этот полуденный зной вконец доконал меня.
С меня катился пот ручьями, я утирала его ладонями, но берегла воду, что дал мне принц. Кожаные доспехи не были слишком тяжелыми, но в такую погоду, хотелось снять не только доспехи, но и последнюю рубашку.
